Город, которого больше нет. Андрей Рюриков

За последние пару лет видел лишь одного по настоящему жизнерадостного улыбчивого счастливого одессита, живущего уже давно в Дании и который совсем недавно посетил Одессу-маму и своих уже стареньких родителей!

Это мой старинный приятель Миша (он же Моня), с которым съели в детстве не один пуд конфет одесской кондитерской фабрики имени Розы Люксембург, где работала технологом Монина мама, играли в казаки-разбойники, пекаря, футбол, шли на разборки в соседние районы, организовали групповой побег из пионерского лагеря, за что были исключены из него с последующей отправкой к моей бабушке на дачу, что была на Каралино-Бугазе, на перевоспитание (этакий аналог строгого режима), потом были дискотеки, первые девушки, первые аккорды на гитаре, первые бокалы вина, первая несчастная любовь обоих к одной девушке и первые пробные поиски смысла жизни и себя в ней. И вот я приехал встретить Моню. Моня погрузнел, облысел, ходит по-матросски враскачку, но синие глаза так и остались с хитринкой, сволочные и вид весь радостный, от него за версту сдобно пахло безграничным счастьем! Узнали друг друга, обнялись, сразу повез его к родителям, где ждали родные, друзья. ….Через три дня Моня улетал назад, в Копенгаген. Глаза были уставшие, потухшие. — Андрюха, заглядывай к моим. Мама совсем старенькая. Может чего ей надо будет. — Да, Монька, конечно. Мы с ней перезваниваемся часто и забегаю иногда, в поликлинику там отвезти или базар сделать… — Да-да, знаю, мама говорила. Спасибо тебе. — Брось, Миша. Я сказал к тому, чтобы ты не волновался… Стояли, молчали. Моня мялся, было видно, что не решается что-то сказать. — Слушай, Андрей, что они с городом сделали? Я в первый раз ощутил, что возвращаться мне больше некуда. И так х@ево на душе стало. Они испоганили, украли у меня мой Город, мою Родину, мою Одессу! А ведь я возвращаться хотел, хотел тут бизнесом заняться и так счастлив был этой мыслью, жил ею! Я молчал. — А телевизор этот ваш, эти новости. Ведь это просто ад! Как вы живете? — Вот как в аду и живем, Моня. — Даааа… Объявили посадку и одессит Моня навсегда улетел из Города, которого больше нет. А я поехал домой по улицам. Чужим улицам чужого города, по привычке всеми называемого Одессой. Андрей Рюриков

Также по теме: